Был у нас побратим даже в далекой Америке. В положенный срок в захудаленькую газетку в маленьком городке какого-то штата поехал сам главный редактор. Две недели повышал квалификацию. В Москве стояла зима. А он вернулся загоревший, отдохнувший, его голубые глаза стали будто ярче. Делился впечатлениями – не со мной, конечно. Собрал планерку – редакторат, секретарей, заведующих отделами. Сидели долго, смеялись… Я лишь мельком видела фото на память – маленькая фигурка в плавках на берегу бескрайнего, огромного океана… Каким-то несолидным был снимок. Но уж очень символичным. Наше «пигмейство» на фоне их «величия»… Великое расстояние между «мы» и «они»…
Случилось так, что через несколько месяцев, в начале лета, по редакции пополз слух об ответном визите. В обмен на одного нашего редактора в Москву засылали двадцать пять молодых американских журналистов из провинциальных городов! Обычно официальной перепиской редактора занималась Лариса Ивановна. Забегала с папочкой в кабинет и так же быстро выбегала… В тот вечер ее в редакции уже не было, и машинистка положила и рукописный и отпечатанный тексты редакторского письма ко мне на стол без всякой папочки: листок на листке. И хотя письмо было адресовано вовсе не мне, а товарищу Конотопу, я, как истинная секретарша, сунула нос в чужое дело.
Это было не письмо. Вопль души! Множество аргументов, которые должны были остановить прибытие делегации в наши стены! И вправду, в редакции не было элементарной техники – у нас лишь в нескольких отделах имелось по одной печатной машинке, все тексты журналисты писали от руки, затем относили в машбюро… Несовременная мебель, отсутствие фирменных, да и не фирменных ручек и карандашей, блокнотов… Диктофонов! Примитивность оборудования фотолабораторий, в которых снимки промывались в трех ванночках, а затем, как семейные трусы, висели на бечевке, прижатые прищепками… Дремучесть издательского процесса… Мы, по сравнению с ними, на уровне каменного века, – писал редактор. Это будет позор!
Но запланированный визит уже никто не в силах был отменить. И вести американцев было больше некуда – ведь, как я уже говорила, наш комплекс был самым передовым в стране…
Отлично помню эту веселую толпу в голубой джинсе. Смена в тот день была Валюшина, но пришлось выйти и мне – я могла почти на чистом английском спросить: «Coffee or Tea?». Редакция готовилась несколько дней. Все кабинеты были тщательно убраны, на подоконниках стояли благоухающие свежестью фикусы и кактусы, все мужчины были чисто выбриты, дамы с укладками… В нашем сейфе все полки были уставлены посудой из редакционного буфета, под столом лежали в авоськах апельсины, яблоки, коробки с печеньем – все это было получено на продуктовом складе редакционного комплекса. Рядом с нашим двухлитровым красовался огромный самовар, выданный на том же складе.
Американцы оказались наглыми. Их экскурсия началась с самого последнего кабинета по длинному коридору – отдела иллюстраций, где сидела ретушер Инна – лучший в мире фотошоп! Показывать, собственно, было нечего: вот стол на четырех ножках, вот Инна. Вот ее кисточки и вязальный крючок – именно им она виртуозно «соскребывала» лишние детали… Следующий отдел – пропаганды. А тут четыре стола и две дамы – Нина и Анна, тоже совсем без отчеств, на западный манер. В отделе партийной жизни – очень похожая ситуация… Хорошее настроение у гостей нарастало, и к отделу писем, первому от начала коридора, они уже весело гоготали, дверь распахнули небрежным пинком ноги…
Отдел писем не случайно припасли напоследок – здесь было, чем похвастаться. В так называемой «темной» комнате вдоль стен стояли очень симпатичные, светлого дерева, шкафы с ящиками – картотека, где по алфавиту были подобраны письма трудящихся: со стихами, жалобами на протекшую крышу, храп соседей, отсутствие дороги к Богом забытой деревеньке… «Они» ржали… Держась за животы, выскакивали в коридор… Они не понимали, «что» им показывают и почему это «что-то» называется редакцией газеты… В дежурку, где на столах не было ни одного листочка, а на подоконниках – ни одного стакана, их даже заводить не стали. Тепленьких, в прекрасном расположении духа, провели в кабинет к главному редактору Леониду Владимировичу.
И тут настала моя очередь. С подносом, утыканным чашками с чаем и кофе, я вплыла в кабинет и, перекрикивая английский разговор, задала заранее отрепетированный вопрос. Почему мы с Ларисой Ивановной решили, что гости будут отвечать мне по очереди? Все заговорили разом! Начался бардак… Десятки рук потянулись к чашкам… Леонид Владимирович, забыв чин, стал на раздаче… С пустым подносом я уже бежала обратно. За дверью с таким же полным чашек подносом стояла Валентина Петровна, я занесла вторую порцию, затем третью… Уверена, что каждому из гостей достался и чай, и кофе. И фрукты, конечно же!
Конец ознакомительного фрагмента.